Есть трещина во всем, что создал Бог

 Р. Эмерсон[1].

Рост производительности труда является ключевым фактором, обеспечивающим экономического развитие и процветание общества. Эту данность подтверждают, например, известные данные Э. Денисона, согласно которым именно повышение производительности труда обеспечило 68% роста реального национального дохода США в период 1929-1982 гг.[2].

Однако все не так просто. Проблему с предельной откровенностью обрисовала М. Тэтчер: «Мы ясно сознаем, что повышение уровня жизни не всегда влечет за собой повышение ее качества»[3]. Более того согласно модели  Форрестера – Медоуза с ростом уровня жизни, ее качество - имеет тенденцию снижаться. По мнению Д. Форрестера (1971), «глобальный максимум качества жизни» был достигнут в середине-конце 1960-х гг. в дальнейшем (ближайшие 50-100 лет) человечество ждет «коллапс» (драматический спад населения и качества жизни)[4].

Рождаемость действительно начнет снижаться, однако причиной этого станут отнюдь не ресурсные ограничения, как прогнозировал Д. Форрестер.

Проблеме изменения динамики численности населения посвящено множество различных научных трудов[7]. Свою версию для объяснения данного явления дает и политэкономия: С точки зрения этой науки решение завести ребенка для родителей - это долгосрочные инвестиции сроком на 20, а то и более лет. Рациональное поведение требует, чтобы эти инвестиции сочетались с повышением собственного качества жизни, карьерного и делового развития. С другой стороны успех родителей создает тот самый первоначальный капитал, который дает возможность их ребенку иметь более успешный старт в жизни, т.е. он напрямую влияет на успех их долгосрочных инвестиций. В противном случае последние просто теряют рациональный смысл.

Инстинкт размножения, который определяет существование всех биологических видов на земле, в современном обществе подавлен… «рациональными ожиданиями». Чем выше уровень образования, тем больше рациональности в принятии решений, поэтому зачастую процесс депопуляции связывают напрямую с ростом образования, особенно среди женщин. «Рациональные ожидания» в полной мере проявили себя уже в эпоху расцвета промышленной революции, в XIX в., обеспечившей стремительный рост производительности труда. И именно в этот период, в развитых странах, произошел первый демографический переход - темпы рождаемости, впервые в современной истории, стали неуклонно снижаться.

Коэффициенты рождаемости, в ‰[8]

  Тем не менее, численность населения продолжала увеличиваться. В результате в конце 1960 - начале 1970-х гг. многие были охвачены неомальтузианским страхом перед перенаселением, о чем свидетельствуют, например, работы первопроходцев Римского клуба Дж. Форрестера - Д. Медоуза, или книга П. Эрлиха «Демографическая бомба».

 Однако именно этот период ознаменовался событием, кардинально изменившим динамику последующего демографического развития: в эти годы в развитых странах мира произошел новый, кардинальный демографический переход. Естественный прирост многих ведущих стран, например таких, как Германия упал ниже уровня простого воспроизводства. Что поразительно подобный переход, произошел и в Советском Союзе – казалось бы, полностью изолированном от внешнего рынка.

Естественный прирост населения

США, Германии и СССР/России, в ‰[9]

Одна из первых и наиболее известных попыток объяснения закономерностей демографической динамики принадлежит Мальтусу. Часто многочисленные критики сводят закон Мальтуса к его первой работе 1798 г., где Мальтус вывел закон народонаселения для аграрного общества, однако он оказался неприменим к индустриальному. В индустриальном обществе, для нормального развития, человечеству необходим баланс между потреблением и производством. В случае нарушения баланса, говоря словами Мальтуса, «… гибель в той или иной форме просто неизбежна…»[10].

В каком же случае может быть нарушен «баланс Мальтуса»? Для того, что бы ответить на этот вопрос обратимся к несколько модернизированной неоклассической модели экономического роста Р. Соллоу, в которой выпуск – Q, является функцией от

P – производительности труда;

K – капитала;

L1 – труда;

R – ресурсов.

Q = Q(P,K,L1,R);

Теперь обратимся к другой стороне формулы, ведь Q – это ни что иное, как стоимость всех произведенных товаров, которые в равновесной экономике, в конечном счете, должны быть полностью потреблены. Т.е. они определяют объем конечного спроса или рынка сбыта конечной продукции, который, в упрощенном виде, является функцией от покупательной способности конечных потребителей - L2.

Очевидно, что для того, что бы эта машина производящая прибыль работала, конечный спрос должен превышать стоимость вложенного труда, т.е. L2 > L1. Не случайно появление самого капитализма связано именно с феноменом перенаселения, возникшим на заре его появления. Аграрное перенаселение снижало цену на избыточный труд, относительно аграрного, обладавшего средствами производства и земельными ресурсами. Избыточный труд, вытесняемый из деревни в города, становился первым рабочим классом, а аграрный – основным источником спроса, на производимую в городах промышленную продукцию.

Для того, что бы двигаться дальше, необходимо ввести в формулу еще один параметр, который побуждает к повторению и расширению торгово-промышленного цикла. Им является прибавочный продукт, прибыль - ∆k. Для конечного спроса ∆k = Q(L2) - Q(L1), т.е. для получения прибыли должен существовать какой-то дополнительный, внешний источник спроса ∆L, который покрывает расходы на потребление произведенной прибавочной стоимости. Поскольку полученная прибыль реинвестируется, то ∆L превращается в ∆k, что возвращает нас к традиционной формуле потребления и сбережений.

* * * * *

* * * * *

* * * * *