Термин «свобода морей» был введен Хаузом в 1915 г., для обоснования свободы торговли с воюющими странами (принесшей США баснословные прибыли)[1]. Под «свободой морей» понималось: право свободной торговли нейтральных стран во время войны, помехи которой «привели к таким трениям между Соединенными Штатами и союзниками в 1915 и 1916 гг.»; ликвидацию контрабанды и «признание неприкосновенности частной собственности в открытом море»[1]. Ограничение на трактовку термина было наложено Хаузом в 1919 г. связи с планами создания Лиги наций, которая получила право закрывать мореходные пути в случае всеобщей войны. «Свобода морей» теперь распространялась только на ограниченные войны не связанные с нарушением международного права.

Американская декларация буквально взорвала Ллойд Джорджа: «Этот пункт… мы не можем принять ни при каких условиях; это значит лишиться мощного средства блокады; Германия была сломлена блокадой почти в такой же мере, как и военными методами; и если бы это мощное средст­во было отдано Лиге наций, а Великобритания дралась бы не на жизнь, а на смерть, то никакая Лига наций не смогла бы поме­шать ей защищаться. Это мощное средство помешало Германии получать каучук, хлопок и продовольствие через Голландию и скандинавские страны. Поэтому мое мнение таково: прежде чем я соглашусь лишиться этого мощного средства, я хотел бы увидеть организованной эту Лигу наций. Если Лига наций представляет собою реальность, я готов обсуждать этот вопрос»[2]. «Да, — вме­шался Клемансо, — я не могу понять смысла этой доктрины (свободы морей). При существовании свободы морей война не была бы войной»[3]. «Вопрос о «свободе морей» едва не расколол конференцию», — писал У. Уайзмэн[4].

Однако «необходимость достигнуть какого-то соглашения по этому пункту с англичанами, - считал Хауз, - преобладала над всеми прочими политическими вопросами, кроме вопроса о Лиге наций»[5]. Не случайно представитель американского президента предупредил «англичан, что существующие условия морско­го права несут в себе опасность взрыва»[6]. И Вильсон действительно предъявил ультиматум: «я не могу согласиться принять участие в перегово­рах о мире, который не включал бы свободы морей, ибо мы обязались воевать не только с прусским милитаризмом, но и с милитаризмом вообще»[7]. Вильсон уполномочил Хауза заявить, что если они этого не примут, то могут: «наверняка рассчитывать, что мы используем наше наличное оборудование для построй­ки сильнейшего флота, допускаемого нашими ресурсами, чего наш народ давно жаждет»[8].

В ответ Ллойд Джордж «сказал, что Великобритания истратит все до последней гинеи, чтобы сохранить превосходство своего фло­та над флотом Соединенных Штатов или любой другой держа­вы, и что в Англии ни один министр, который занял бы иную позицию, не смог бы остаться у власти...»[9]. Но в начале ХХ века, грозный рык некогда самой великой державы мира, означал уже только слова… Хауз вполне отдавал себе в этом отчет: «если англичане не будут осторожны, они навлекут на себя непри­язнь всего мира... Я не верю, чтобы Соединенные Штаты и другие страны согласились предоставить Великобритании полное господство на морях, равно как Германии - господст­во на суше, и чем скорее англичане это поймут, тем для них бу­дет лучше; более того, наш народ, если ему бросят вызов, по­строит флот и будет содержать армию еще большую, чем у них. У нас больше денег, у нас больше людей, и наши природные богатства гораздо более велики. Такая программа в Америке будет популярна, и если только Англия даст повод, то остальное доделает уже сам народ»[10].

От ультиматумов Хауз перешел к открытым угрозам: «мы никогда не согласимся на то, что­ бы англичане настолько усилили свой флот; если бы это про­изошло, то, несомненно, привело бы к англо-американскому соперничеству в строительстве флота»[11]; «вмешательство англичан в американскую торговлю в случае новой войны бросит Соединенные Штаты в объятия врага Ве­ликобритании, кто бы он ни был»[12]; рано или поздно США и Англия придут «к столкновению, если не будет достигнуто соглашение о законах, регулирующих мореходство»[13].

Напряжение между странами достигло пика. Хауз вспоминал: «Почти тотчас по приезде в Англию я обнаружил неприязнь к Соединенным Штатам. Англичане, как всегда, сердечны и гостеприимны к каждому американцу в отдельности, но в целом они нас не любят... отношения между этими двумя странами на­чинают приобретать такой же характер, как отношения между Англией и Германией перед войной... Благодаря своей промышленности и организации Германия становилась первой державой в мире, но она утратила все из-за своей самонадеянности и недостаточного политическо­го благоразумия. Кто же повторит эту колоссальную ошибку: Великобритания или Соединенные Штаты?»[14].

В Великобритании лишь немногие признавали бессмысленность противостояния с американцами. Среди них был бывший министр иностранных дел Э. Грэй: «Ни при каких обстоятельствах Великобритания не станет строить флот для противопоставления Соединенным Штатам... В то же время Англия сохраняет за собой полное право строить флот против любой европейской державы и в любом объеме, который она сочтет необходимым...» Грэй, представлявший либеральные круги обосновывал свои взгляды, во-первых, тем, что война между США и Великобританией невозможна, во вторых США всегда могут построить кораблей больше, чем Великобритания». Грэй добавлял: «Вас, может быть, удивит, что я не принимаю в расчет Лигу наций в качестве профилактического средства не только в от­ношении затруднений с Великобританией, но и как помеху на пути морских вооружений. Я рассматриваю Лигу как величай­шую надежду на мирное решение всех этих мучительных меж­дународных споров, но мы должны признать, что между на­стоящим временем и тем днем, когда Лига докажет, что она яв­ляется тем средством, на которое мы рассчитываем, лежит дистанция огромного размера»[15].