Ограничение и сокращение вооружений было предусмотрено «четвертым пунктом» Вильсона: «соответствующие гарантии, данные и принятые, что вооружение народов будет уменьшено до низшей меры, совместимой с национальной безопасностью». Однако в мирных переговорах этот пункт вылился только во вступительные слова, предпосланные к принудительному разоружению побежденных, «что бы сделать возможным начало ограничения вооружения всех народов…». Сокращению вооружений был посвящен параграф 8 соглашения о Лиге Наций. Он предусматривал совместное «сохранение мира… общими действиями международных обязательств...». Однако на практике никто не захотел брать на себя никаких обязательств. В итоге, как отмечал Н. Головин, «Параграф 8 устава Лиги Наций превратился для держав, подписавших Версальский мирный договор в «международное» обязательство вести переписку на тему «об ограничении вооружений до низшей меры»»[1].

У. Черчилль, так описывал данный механизм работы в кризисной ситуации: «Лига Наций? Вот как она поступит. Между двумя странами возникают серьезные противоречия, которые грозят привести к войне. Совет Лиги Наций экстренно собирается и после продол­жительных дебатов решает послать обеим сторонам увещевательную телеграмму, приглашая их принять меры к устранению всякой опас­ности вооруженного столкновения. Обе стороны продолжают угро­жать друг другу. Война неизбежна. Совет вновь экстренно собира­ется и после продолжительного совещания решает... послать правительствам обеих стран новую телеграмму, в которой, ссылаясь на первую, предлагает немедленно разоружиться. Страны не обраща­ют на это внимания. Начинаются военные действия. Война свиреп­ствует. Совет Лиги Наций вновь экстренно собирается и после дол­гих прений решает послать правительствам этих стран третью те­леграмму: «Ссылаясь на первую и вторую телеграммы, уведомляем Вас, что если Вы не прекратите немедленно войну, я заявляю Вам, что... не пошлю Вам больше ни одной телеграммы»»[2].

В конце 1921 г. на Вашингтонской конференции Франция заявит, что сможет пойти на сокращение вооружений, только если США заключат с ней военный союз на случай нападения Германии. «Представители Америки ограничились общими словами, но от ответа, по существу уклонились. Этим самым, - по мнению Н. Головина, - они в самом начале Конференции похоронили своими же руками вопрос об ограничении сухопутных вооружений»[3].

«Для немцев, - же, по мнению немецкого писателя Э. Канетти, - «Версаль» означал не столько поражение… сколько запрет армии, запрет на священнодействие, без которого они едва представляли себе жизнь. Запретить армию было все равно, что запретить религию»[4]. Однако в Германии запрет армии вначале воспринимался лишь, как временное ограничение суверенитета. Но после франко-бельгийской оккупации Рура в 1922 г. запрет армии стал ощущаться немцами, как прямая угроза их существованию.