Весь идейный багаж, все духовное оборудова­ние вместе с передовыми бойцами, застрельщиками, агитаторами, пропагандистами был дан революции интеллигенцией. Она духов­но оформляла инстинктивные стремления масс, зажигала их своим энтузиазмом, словом, была нервами и мозгом гигантского тела ре­волюции. В этом смысле революция есть духовное детище интел­лигенции...

С. Булгаков[1]

Кадеты

Кадеты - крупнейшая либеральная партия России, возникла на волне первой русской революции в октябре 1905 г. Кадеты считали себя партией «внеклассовой» и отвергали идею социальной революции, хотя и признавали возможность, в крайнем случае, революции политической. В январе 1906 г., к названию партии было прибавлено: Партия народной свободы[2]. «К весне 1906 г. по всей России возникло более 360 комитетов разного уровня партии кадетов, в ней насчитывалось около 70 тыс. членов. Они создали обширную прессу — до 70 центральных и местных газет и журналов, много партийных клубов и кружков. По интенсивности пропаганды и качеству ораторов им не было равных — кадеты распространяли бесплатные брошюры, расклеивали плакаты, снимали для избирательных собраний хорошие помещения, куда стекались по нескольку тысяч человек»[3]. Главным лозунгом либеральной интеллигенции провозглашалась: «Борьба за политическое освобождение России на началах демократизма»[4]. Цель партии осталась неизменной с времен предтечи кадетской партии - «Союза освобождения»: «Считая политическую свободу даже в самых ее минимальных пределах совершенно несовместимой с абсолютным характером русской монархии, Союз будет добиваться, прежде всего, уничтожения самодержавия и установления в России конституционного режима».

С момента появления парламента в России кадеты занимали ведущее место в политической жизни страны, являясь лидерами Думской оппозиции. С этого времени «1906 г. конституционно-демократическая партия, - по словам М. Горького (в 1918 г.), - была той духовной язвой страны, которая десять лет разъедала ее интеллигенцию своим иезуитским политиканством... «Оппозиция Его Величества», она не брезговала ничем для того, чтобы пробраться к влас­ти. Тогда этого не случилось - кадеты надеются, что это случится теперь»[5].

После февральской революции кадеты вместе с октябристами стали правящей партией первого Временного правительства[6]. Однако их лидеры - П. Милюков и А. Гучков, всего через два месяца после прихода к власти, столкнувшись с первыми трудностями, сами вышли из правительства. Через два месяца, после ухода из правительства лидеров партии, в ответ на очередной кризис 2 (15) июля из него ушли министры-кадеты.

Кадеты сами отказались от власти, оказавшись неспособны справиться с растущим хаосом. Да они входили и во второе, и в третье коалиционное Временное правительство, но это была уже только видимость партии. Уже в августе 1917 г. лидер российских либерал-демократов П. Милюков в письме членам ЦК своей партии обреченно заявлял, что «спасение России в возвращении к монархии... народ не способен вос­принять свободу»[14]. К осени кадетская партия, которая в лучшие свои годы насчитывала 100 тыс. членов, как реальная политическая сила практически перестала существовать. «Куда-то, вдаль от нас, отодвигались и наши партийные группы в провинции. Их общее настроение, и прежде более левое, не поспевало эволюционировать за нами...», - вспоминал Милюков[15]. Уже к сентябрю «либеральная интеллигенция утратила всякое влияние на народные массы, - отмечал Головин, - Последние относились к ней прямо враждебно»[16]. В стране к этому времени, по словам Милюкова, «создалось «парадок­сальное положение»: буржуазная республика защищалась «од­ними социалистами умеренных течений», утратив в то же время «последнюю поддержку буржуазии», которая окончательно отказалась от буржуазной демократии и реформистских идей»[17].

Эсеры

Если либеральные партии опирались в основном на средние имущие классы, то социалистические - на образованные низшие и неимущие слои общества. Основным представителем этих слоев было студенчество. «Молодое поколение» - русское революционное студенчество 1861 г., происходившее в основном из бедных классов имело остросоциальную направленность». Именно в их среде «впервые со времен Пестеля произнесено, а напечатано вообще впервые на Руси слово республика. Впервые зазвучали требования социальной революции…»[18].

Создание социалистических партий началось с образования в 1901-1902 гг., из ряда подпольных групп, остатков разгромленной в 1881 г. «Народной воли», партии социалистов-революционеров (эсеров). Они считали себя наследниками революционных народников и тяготели к философии боевого действия. Выдающийся народник Н. Михайловский обосновывал право террора тем, что «Дюринг, обосновавший теорию справедливости на чувстве мести, здорового возмездия, гораздо больше подходит к современной русской действительности, чем Маркс, который изучает явления только объективно и не обладает достаточно боевым темпераментом, чтобы понимать условия русской политической борьбы»[19].

М. Покровский объяснял террористическую тактику революционеров ограниченностью их материальных ресурсов, что позволяло осуществлять только самые дешевые способы борьбы - террористические: «Слабость сил революционеров вела к террору»[20]. Революционный радикализм эсеров достался им в наследство от народовольцев, лидер которых Желябов утверждал, что: «история движется ужасно тихо, надо ее подталкивать. Иначе вырождение нации наступит рань­ше, чем опомнятся либералы и возьмутся за дело»[21]. Террор был жестом отчаяния, ответом на радикализм властей, и как следствие, на полную невозможность изменить мир другим путем.

Программа эсеров являлась развитием программы народовольцев и совмещала в себе черты веяний с Запада с поиском особого исторического пути России.  «Эсеры утверждали, что буржуазная революция, которая выразится лишь в смене правительства, но не затронет соци­альную структуру и отношения собственности, открыв путь гегемонии капитализма во всех сферах экономической жиз­ни, в России невозможна. Российская буржуазия не способ­на возглавить революцию такого типа, ибо, судя по прошло­му опыту, она склонна к союзу с реакционными силами…»[24]. Поэтому необходимо было найти другую силу способную повести за собой буржуазную революцию и эсеры нашли ее в самой массовой партии России - мелкобуржуазном крестьянстве.

Численность эсеровской партии к середине 1917 г. была сравнима с численностью всех остальных политических партий России, вместе взятых (700 тыс. членов). Однако партия, получившая большинство в Совете, с самого начала демонстрировала откровенное нежелание брать на себя ответственность власти. Эсеры добровольно уступили место правящей партии меньшевикам и кадетам. Причину этого лидер партии В. Чернов объяснял тем, что: «сама сила партии была источником ее слабости. В ряды эсеров неудержимо стремилась пестрая и многоликая улица. Это напоминало бегство овечьего стада. Ничтожная горстка старых эсеров тщетно пыталась справиться с сырой, неоформленной массой, которая заполнила партию». Я «чувствовал себя в полном одиночестве»[25].

В сентябре 1917 г. Чернов «резко обвинил своих соратников во «властебоязни», в «уступках кадетам», в привычке «топтаться вокруг власти». На возражения, что взятие власти до Учредительного собрания является узурпацией, он отвечал: «Что же касается вопроса об «узурпаторстве», то кто же может оспаривать очевидный факт, что сейчас массы тянутся именно к социалистическим лозунгам и партиям, а, следовательно, пришел их исторический черед...» Чернов сетовал, что власть не была захвачена эсерами ранее. «Надо было, - упрекал он свою партию, - не упускать, когда все шло прямо к нам в руки, а «не удержался за гриву - за хвост и подавно не удержишься»[26].