Только Америка имеет моральное право, а так же материальную основу, позволяющие занимать место мирового лидера. Судьба Америки неразрывно связана с основанием ценностей свободы в глобальном масштабе.

М. Тэтчер[1]

«Нравится вам это или нет, но в «холодной войне» победу одержал Запад. И все же главным победи­телем, - добавляла бывший премьер-министр Великобритании М. Тэтчер, - являются Соединенные Штаты… На сегодня Америка - единственная сверхдержава. Ни одна из сверхдержав прошлого… не обладала таким превосходством в ресурсах и размахе над своим ближайшим соперником, как современ­ная Америка»[2].

Цели единственной сверхдержавы торжественно провозгласил в своей избирательной компании Дж. Буш: «Америка по осознанному выбору и волей судьбы будет поддерживать распространение политической свободы — и считать наивысшей для себя наградой расширение демократии»[3]. «Мы получили уникальный шанс, - комментировала М. Тэтчер, - распространить свободу и господство закона на те страны, которые никогда их не знали…»[4] «Чтобы добиться про­гресса, - конкретизировала «железная леди», - все атрибуты социализма — структуры, институты и отноше­ния — должны быть уничтожены…»[5].

Остатки Берлинской стены еще не успели остыть, как Ф. Фукуяма, провозгласил, ставший уже нарицательным «конец истории»: «либеральная демократия может   представлять   собой   «конечный   пункт   идеологической   эволюции человечества»  и «окончательную форму  правления  в человеческом  обществе»»[6]. Практические меры по достижению «конечного пункта эволюции», в том же 1989 г. сформулировал британский экономист Д. Уильямсон в документе, получившем название «Ва­шингтонский консенсус». Его положения покоились на неолиберальной идеях М. Фридмана и свободе торговли: все «барьеры, препятствующие проникновению иностранных фирм, следует устранить»[7]. Принципы «Вашингтонского консенсуса» легли в основу мирового «крестового похода» «чикагской школы» под руководством Международного валютного фонда и Всемирного банка[8].

Неолиберальный «крестовый поход» начался, впрочем, несколькими десятилетиями раньше с военных переворотов Сухарто в Индонезии и Пиночета в 1973 г. в Чили. А затем, в 80-е годы, продолжился в странах Латинской Америки и Африки. Именно в те годы была отработана методика проведения неолиберальной контрреволюции основанная на «Доктрине шока»[9].

Тем не менее, отмечает автор книги посвященной исследованию данного вопроса Н. Кляйн, «оглядываясь на прошлое, можно определенно сказать, что именно с России началась новая глава в истории крестового похода чикагской школы, в 1970-1980-х годах, проводившей эксперименты с шоковой терапией»[10]. «Берлинская стена пала не только в Берлине. Она пала на востоке и на западе, на севере и на юге, и падение ее затронуло все страны и компании, причем примерно в одно и то же время... Именно падение всех этих стен по всему миру, - утверждает Т. Фридмен, - сделало возможным приход эпохи глобализации и интеграции»[11].

Действительно отличие нового этапа состояло, прежде всего, в масштабах: по словам Т. Кэротерса, возглавлявшего в правительстве США систему поддержки демократии, «в первой половине 1990-х количество "стран в ситуации перехода" резко увеличилось: их стало около сотни (примерно 20 — в Латинской Америке, 25 — в Восточной Европе и бывшем Советском Союзе, 30 — в южной части Африки, 10 — в Азии и 5 — на Ближнем Востоке), и в них совершался резкий переход от одной модели к другой»[12]. Но очевидно еще более важным было то, что эти переходы были осуществлены мирным, хотя и не всегда вполне демократическим, путем, но уже без помощи кровавых переворотов и диктатур, как прежде.

Практически во всех вновь обращенных странах, при помощи «шоковой терапии» воспроизводилась неолиберальная модель Мирового лидера. Достигнутые результаты тут же закреплялись законодательными и экономическими мерами, таким образом, что отменить или изменить проведенные преобразования становилось почти невозможно. Отработка этих мер началась еще в Чили, когда встал вопрос передачи власти от Пиночета избранному правительству. «Чикагские мальчики» заблаговременно подготовили страну к тому, что реформы Пиночета, оказались необратимыми[13].

Не смотря на общность черт последствий неолиберальной революции для всех стран мира, каждая из них имела свои особенности и национальные отличия. Именно они в данном случае и представляют интерес, поскольку дают возможность дать более наглядную картину происходящих событий.

Наиболее впечатляющую демонстрацию результатов неолиберальных реформ дал потрясающий взлет развивающихся стран, их доля в мировом производстве выросла с 27% в 2000 г. до 46% в 2011 г.[14], а в глобальных сбережениях за 2000-2008 гг. удвоилась с 22 до 44%[15]. Но даже на этом фоне выделяется взрывной рост Китая, превратившегося всего за два десятилетия из отсталой аграрной страны во вторую экономическую сверхдержаву мира.

* * * * *

* * * * *

* * * * *