Еще один столетний юбилей

 

25 мая, ровно 100 лет назад, началась полномасштабная гражданская война в России. Причиной ее, по словам британского историка П. Флеминга, стала «малоизвестная ссора..., которая была той искрой, из которой разгорелось пламя гражданской войны на бескрайних просторах России»[1].  В этот день в 1918 г. поднял мятеж Чехословацкий корпус. Мятеж, ставший переломным моментом в истории Русской революции:

 

«Вмешательство чехов в российскую рево­люцию…., - по словам бывшего члена ЦК мень­шевистской партии, министра правительства Комитета членов Учредительного собрания (КОМУЧа) И. Майского,  - оказалось поистине роковым. Не вмешайся чехословаки в нашу борьбу, не возник бы Комитет членов Учредительного собрания и на плечах последнего не пришел бы к власти адмирал Колчак. Ибо силы самой русской контрреволюции были совершенно ничтожны. А не укрепись Колчак, не могли бы так широко развернуть свои опе­рации ни Деникин, ни Юденич, ни Миллер. Гражданская война ни­когда не приняла бы таких ожесточенных форм и таких грандиоз­ных размеров, какими они ознаменовались: возможно даже, что не было бы и гражданской войны в подлинном смысле этого слова... Вот почему, оценивая историческое значе­ние вмешательства чехословаков в судьбы российской революции, трудно найти достаточно резкие слова для характеристики той чер­ной и предательской роли, которую они сыграли»[2].

 

Началом гражданской войны Россия, - подтверждал главноуправляющий делами Колчака Г. Гинс, - «обязана чешскому выступлению в конце мая 1918 г.»[3] Популярный автор «Красного террора» С. Мельгунов: «выступление чехов имело огромное значение… для всех последующих событий в России»[4]. Командующий силами Юга России генерал А. Деникин:«главный толчок к ней (гражданской войне) дало выступление чехословаков...»[5].

 

«Не подлежит сомнению, - подтверждал видный белый генерал Н. Головин, - что… столкновение чехо-словаков с большевистской властью имело огромное значение для развития противобольшевистского движения»[6]. Именно «чехословацкие войска…, - утверждает американский историк Р. Уорт, -  вступив конфликт с советскими войсками и зажгли пожар гражданской войны»[7]. «Мятеж чехословацкого корпуса…, - констатирует современный российский историк С. Павлюченков, - положил начало регулярной гражданской войне с образованием фронтов и вовлечением в военные действия широких масс населения»[8].

 

Этот факт признавали и сами Делегаты чехословацкого съезда[1] в своем заявлении официальной чехословацкой делегации, они протестовали против того, чтобы чехословацкое войско «употреблялось для полицейской службы, по­давления забастовок, чтобы от имени республики принуждалось сжи­гать деревни, убивать мирных жителей... Солдаты понимают амо­ральность своего положения... Население, кроме немногочисленной буржуазии, настроено против нас»[9].

 

Делегат съезда А. Кучера особо под­черкивал: «За кровь, которая в настоящее время льется на необозри­мом братоубийственном поле битвы в России, чехословаки несут наибольшую ответственность, за эту кровь должно отвечать чехословацкое войско, которое с ужасом отворачивается от дел рук своих, чтобы не видеть трагедии великого, добросердечного, братского на­рода»[10].

 

 

Именно чехословаками были установлены все белые правительства Поволжья и Сибири. Министры КОМУЧа с-д. Май­ский и эсер П. Климушкин практически одними словами описали приход своего правительства к власти: группа подпольщиков «в чешском автомобиле и под чеш­ской охраной была доставлена в здание городской Думы и здесь объявила себя Правительством»[11]. «Кроме чехословаков, - подтверждал Деникин, - опоры у него (КО­МУЧа) не было»[12].

 

«К лету 1918 г. Сибирь еще не была подготовлена к свержению большевиков..., - вспоминал член Сибирского правительства Г. Гинс, - Виновниками преждевременного выступления против больше­виков были чехи»[13]. Глава Сибирской областной думы Якушев, выступая сразу после свершения переворота, на открытии сессии думы, признавал: «Конечно, трудно сказать, как ско­ро этот переворот был бы реализован, если бы нам на помощь не пришли доблестные братья чехословаки...»[14].

 

Особую благодарность Чехословацкому корпусу выразил А. Колчак: «чехословацкие дивизии своими исключительными подвигами и трудами в Поволжье, на Урале и в Сибири положили снование для национального возрождения востока России, проложили нам путь к Великому океану, откуда мы получаем теперь помощь наших союзников, дали нам время для организации русской вооруженной силы»[15].

 

Вот лишь несколько примеров «подвигов и трудов» Чехословацкого корпуса. 26 мая 1918 г. чехословаки захватили Челябинск. Все члены местного Совета были расстреляны, 28 взят Нижнеудинск, 29 мая Канск и Пенза. В последнем городе чехословаки впервые столкнулись с серьезным сопротивлением, в том числе со стороны тысячного советского чехословацкого отряда.  После трех дней оргии в городе остались сотни убитых и искалеченных, многие дома были разграблены и сожжены. В защите города участвовали бойцы фор­мировавшегося здесь 1-го чехословацкого полка Красной Армии, из них около 250 попало в плен. Часть пленных после зверских истязаний расстреля­ли[2]. Другую часть связали и утопили в реке, а троих руководителей интернационалистов повесили на берегу Волги[16].

 

Только в первые дни после захвата Самары было расстреляно более 300 красноармейцев, рабочих и советских служащих[17]. По данным, поступившим в Наркоминдел РСФСР от лиц, выр­вавшихся из захваченной Самары, мятежники арестовали до 12 тыс. человек. В том числе были схвачены 37 женщин — жен руководящих советских работников. Из них 16 были расстреляны, остальные приговорены к повешению. Эти данные Чичерин сообщил в ноте посланнику Нидерландов с просьбой выступить с протестом против этих злодеяний[18].

 

6 июля 1918 г. в Самаре было разогнано собрание железнодорожников, при этом 20 человек было расстреляно[19]. Существовавший в Самаре союз грузчиков до переворота насчитывал 75 человек, из них осталось в живых 21, остальные были расстреляны летом 1918 г.[20] В июле 1918 г. при подавлении крестьянского восстания в трех волостях Бугурусланского уезда Самарской губернии было расстреляно более 500 человек[21].

 

Всего по данным газеты «Приволжская правда» в Самаре и Сызрани за лето-осень было расстреляно более чем по тысяче человек[22]. О занятии Симбирска 22 июля сообщала лояльная чехословакам газета: «В первые дни занятия Симбирска аресты производились прямо на улице по доносам; достаточно было кому-нибудь из толпы указать на кого-нибудь, как подозрительное лицо, и человека хватали. Расстрелы производились без всякого стеснения тут же на улице, и трупы расстрелянных валялись на улице несколько дней»[23]. Всего в Симбирске белочехами было расстреляно около 400 человек, в селе Сорочинском - 40 человек, в селе Пьяновке - 8 человек, в селах близ Красного Яра - 27 человек[24].

 

Свидетель событий П. Смидович вспоминал: «Это был поистине безудерж­ный разгул победителей. Массовые расстрелы не только ответственных советских работников, но и всех, кого подо­зревали в признании советской власти, производились без суда, - и трупы валялись по целым дням на улице»[25]. Очевидец А. Куз­нецов: «раненых зверски добивали... Это было похоже на пир дикарей, справлявших тризну на трупах побежденных»[26].

 

И это лишь малая толика примеров. Именно массовый террор Чехословацкого корпуса послужил причиной принятия, 3 меясца спустя, - 5 сентября декрета о «Красном терроре». «Красный террор» стал ответной мерой в том числе и на зверства чехословаков, до них «красного террора» просто не существовало, у большевиков не было даже мысли о его введении[3].

 

Чехословаки тем временем, 28 октября 1918 г., как признание их заслуг в Сибири и Поволжье, получили от своих европейских покровителей государственную независимость. Заслужили…

 

Успеху чехословацкого корпуса способствовало то, что он действовал в глубоко тыловых регионах России, куда был отправлен и Николай II с семьей, и золотой запас России, и где не было сколь-либо организованной военной силы.Чехословацкий корпус оказался своеобразным "троянским конем" оказавшимся внутри крепости.

 

Перемена в настроении чехословаков произошла в конце 1918 г., когда чехословацкий блицкриг по мирным городам и селам Поволжья и Сибири, уперся в наступающую Красную Армию. Бравые за полгода до этого чехословаки замолили союзников о помощи. Союзники ответили выражением моральной поддержки, посылая им обращения, типа опубликованного 8 октября заявления французского верховного комиссара Реньо: «Франция верит в самоотверженность и непобе­димую моральную силу ваших храбрых воинов. Она не забудет вас»[27].

 

Но, не смотря на все уговоры и угрозы, чехословаки не выдержали и в январе 1919 г. стихийно бросили фронт. Однако союзники не спешили отправлять их домой. Кор­пусу было приказано стать на охрану колчаковского тыла, и прежде всего Сибирской магистрали[28]. Чехословаки с готовностью приняли новое назначение: «Чехословацкое войско на своем участке жестоко и без милости подавит любое восстание против Колчака, где бы оно ни началось»[29].

 

И наибольшую «славу» чехословацкое войско получило именно в качестве карателей. Вот лишь несколько сводок об их «подвигах»: после многочасового боя взята д. Переяславское, хорошо укрепленная партизанами. «Деревня была сожжена. Неприятель отступил на юг. Потери большевиков велики»[30]. Чехи и итальянцы взяли д. Семеновское. «Неприятель не выдержал напора и, оставив на месте 74 убитых и 60 раненых, отошел в беспорядке…», деревня сожжена[31], «захватили деревни Еловское, Конторское и Бирюса. Обе последние были сожжены»[32].

 

В боях у д. Кубинское… «большевики» потеряли около 100 человек[33]. В бою за пос. Александровский… убито 11 «большевиков», много ранено и арестовано[34]. На Алтае: «Выслан чехословацкий эскадрон из д. Быст­рый Исток в поселок Николаевский, взята 15 августа с боем д. Пет­ропавловская, которая сожжена. Потери большевиков 100 убитых»[35]. Только за один сентябрь 1919 г., по дан­ным исторического отдела штаба Чехословацкого корпуса, было осуществлено около 380 карательных экспедиций[36]!

 

О способах действий карателей в сводках штаба 2-й дивизии, как о заурядном явлении говорилось: «Жители, которые нам никак не симпатизируют, перед нами убегают в тайгу». «Дома тех, которые ушли к банде, сожжены». Особенной жестокостью отличался чехословацкий кавалерийский полк. Один из его офицеров цинично похвалялся, что его отряд в очередной карательной операции сжег 16 деревень и «наделал» 6 тысяч трупов из безоружных крестьян, кото­рых его кавалеристы гнали перед собой «как стадо овец»[37].

 

В ответ, по словам Г. Гинса: «По всей Сибири разлились, как сплошное море, крестьянские восстания. Чем больше было усмирений, тем шире они разливались по стране», жестокость усмирителей «создает тысячи новых врагов»[38]. Бывший глава Сибирской областной думы И. Якушев: «По деревням и селам проходили карательные отряды, избивавшие и гра­бившие крестьян и наводившие страх на население беспрерывными экзекуциями... Однако жестокость, с которой подавлялись эти мест­ные восстания, не только не ослабили этого движения, но, наоборот, еще более, казалось, его усиливали…»[39].

 

В сводке штаба 2-й чехословацкой дивизии указывалось: «Крестьянство относится к нам явно враждебно. Повсеместно оно мечтает о возвращении Советской вла­сти, и эти надежды с наступлением Красной Армии усиливаются и укрепляются. Свою ненависть против нас рабочие уже не скрывают. Русский солдат - за незначительным исключением - нас ненави­дит. По нашей вине он был мобилизован, по нашей вине идет на фронт воевать — это самая главная причина его ненависти. Деревенские жители явно большевистски настроены и приветствуют бандитов как своих освободителей»[40].

 

Штаб 3-й чехословацкой дивизии в октябре вынужден был признать: «Отовсюду сообщают, что население либо в массовом порядке переходит на сторону красных, либо симпатизирует и помо­гает им. Русские правительственные войска не могут справиться с красными…»[41]. В сводке штаба 2-й чехословацкой дивизии от 18 октября сообщалось: чешская кавалерия, польские и русские войска «с кровавыми потерями отступают, так как повстанцы сражаются не на живот, а на смерть»[42]. Ген. Жанен: «Повстанцы предприняли наступление на севере и на юге... Дело быстро идет к краху»[43].

 

 

 

12 ноября 1919 г., накануне падения Омска, уполномоченные чехословацкого правительства в России Б. Павлу и В. Гирс, опубликовали обращение к представителям стран Антанты и США с просьбой о скорейшей их эвакуации на родину: «Не­выносимое состояние, в котором находится наша армия, вынуж­дает нас обратиться к союзным державам с просьбой о совете, каким образом чехословацкая армия могла бы обеспечить соб­ственную безопасность и возвращение на родину... Охраняя железную дорогу и поддерживая в стране порядок, войска наши вынуж­дены поддерживать то состояние полного произвола и беззакония, которое здесь воцарилось. Под защитою чехословацких штыков местные русские власти позволяют себе действия, перед кото­рыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных граждан целыми сотнями, расстрел без суда представителей демократии по простому подозрению в полити­ческой неблагонадежности составляют обычное явление и ответст­венность за все это перед судом всего мира ляжет на нас, почему мы, имея силу, не воспротивились этим беззакониям... Мы сами не видим иного выхода из этого поло­жения, как лишь в немедленном возвращении домой из этой страны»[44].

 

Чехословаки запросились домой после того, как за полтора года до этого именно они развязали гражданскую войну в Сибири. «Как будто не чехи начали в мае 1918 г. активное выступление против советской власти! Как будто не они захватывали город за городом, арестовывая членов местных советов и передавая власть в руки белых, создававших местные правительства! Как будто не они организовали террор и кровавые расправы с рабочими и крестьянами по всей Сибири и Уралу, устилая свой «путь к славе» трупами замученных в застенках, повешенных, расстрелянных и зарубленных! Как будто не они повели сначала осторожные «коммерческие дела», затем открытую и беззастенчивую спекуляцию и наконец чистый грабеж России — на сей раз под лозунгом борьбы «против русской реакции», - отмечает историк В. Краснов[45]. Чехословаки запросились домой, когда возникла угроза ответственности за их преступления.

 

При этом они больше всего были озабочены «подготовкой к возвращению на родину». Описывая их методы, военный министр Сибирского пра­вительства А. Гришин-Алмазов отмечал: чехословаки «на каждый русский город смотрели, как на военную добычу»[46]. Военный министр Колчака ген. А. Будберг: «Чехи... отлично учитывают свою силу и нашу слабость и всячески этим пользуются, конечно, под соусом видимой помощи. На Урале и в Сибири они набрали огромнейшие запасы всякого добра и более всего озабочены его сохранением и вывозом...»[47]. Проколчаковская газета «Слово» в августе 1920 г. писала: «чехи…, как саранча, волной прокатились по Сибири, грабя и пожирая все на своем пути…»[48]. Французский посол Ж. Нуланс подтверждал: «чехи привыкли хо­зяйничать в стране, где сила оружия давала им столь­ко власти»[49].

 

Разгром колчаковских армий вызвал в рядах карателей настоящую панику. Быв­ший командующий колчаковской армией ген. К. Сахаров, уча­стник событий, негодовал: «Как испуганное стадо, при первых известиях о неудачах на фронте бросились они (чехи) на восток, чтобы удрать туда под прикрытием русской армии... Ни одни поезд не мог пройти восточнее ст. Тайга; на восток же от нее двигались бесконечной лентой чешские эшелоны, увозящие не только откормленных на русских хлебах наших же военнопленных, но и награбленное ими под покровительством Антанты русское доб­ро!... на 50 тыс. чехов... было захвачено ими более 20 тыс. вагонов»[50].

 

 

Передовой отряд «союзной» интервенции - Чехословацкий корпус покидает Россию.

 

Для русских эшелонов «вставала угроза смерти от холода и голода. Завывала свирепая сибирская пурга, усиливая и без того крепкий мороз. На маленьких разъездах и на перегонах между станциями стояли десятки эшелонов с ранеными и больными, с женщинами, детьми и стариками. И не могли их двинуть вперед, не было даже возможности подать им хотя бы продовольствие и топливо. Положение становилось поистине трагическим: тысячи страдальцев русских, обреченных на смерть»[51]. Один из свидетелей той трагедии писал позже в эмигрантском журнале «Воля России»: «Тридцать тысяч трупов беженцев, замерзших и умерших от эпидемии при эвакуации только между Омском и Тайгой и сложенных в штабеля у Новонико­лаевска, — достойный памятник их «славных» дел»[52].

 

Лидеры белого движения запоздало начинали «посыпать голову пеплом»: «Сама цель и характер интервенции носили глубоко ос­корбительный характер, - восклицал Колчак, - это не было помощью Рос­сии, все это выставлялось как помощь чехам, их благо­получному возвращению, и в связи с этим все получало глубоко оскорбительный и глубоко тяжелый характер для русских»[53]. Действительно «все союзники при вводе своих войск в Россию в сентябре 1918 г. декларировали, что они делают это исключительно ради чехов. Вся интервенция от начала до конца проходила под вывеской чехословацкой. С чехами интервенция пришла, с ними и закончилась», - подтверждал Г. Гинс[54].

 

«Имя Колчака, по воле жестокой судьбы, стало нарицательным именем тирана…, - признавал Г. Гинс, - При нас происходили жестокие расправы с восставши­ми крестьянами, сжигались деревни, производились расстрелы без суда. Ведь все это правда... Мы допустили хозяйничанье в стране че­хов»[55].    

 

4 февраля 1920 г. газета ВРК «Известия» опубликовала в качестве передовицы обращение к легионерам под заголовком «Опомнитесь!». В ней еще раз было заявлено: «Кровь, пролитая в этой борьбе, падет на вас, падет на весь чешский народ... Ибо в истории чешского наро­да нет и не будет, вероятно, более позорных страниц, как те, что вы вписываете своими действиями в Сибири. Одумайтесь же! Перестань­те пятнать чешский народ своим союзом с черными силами. Пере­станьте быть слепыми орудиями мировых хищников... Помните, этим не славу несете вы своей родине, а вечный позор»[56].

 

Население Сибири, по признанию главкома войск интервентов - французского ген. М. Жанена, про­звало чехословацких карателей — «чехо-собаками»[57]. Атаман Семенов союзник чехов, назовет их «предателями»[58]. Член сибирских правительств Г. Гинс, вызванных к жизни чехословаками, позже писал: за все сделанное чехословаками «покраснеет не только президент Масарик и вся чест­ная Чехословакия, но будут краснеть и будущие чешские поколе­ния»[59]. Один из легионеров, Ф. Галас: «сибирская экспедиция останется самым грязным пятном в истории чешского народа»[60]. В 1938 г. бывший колчаковский ген. К. Сахаров, воевавший вместе с чехами, «выпустил в Германии книгу, полную не­нависти к чехословацким легионерам («каины славянства»)»[61].

 

Жертвами гражданской войны в России убитыми, умершими от голода и лишений стали миллионы людей и начало ей положило восстание Чехословацкого корпуса. Три года гражданской войны полностью разорили и радикализовали страну, уже до этого опустошенную тремя годами мировой войны. Это отложило свой отпечаток на всю последующую историю России и чехословаки внесли в это свой весомый вклад.

 

Два главных действующих лица чехословацкой эпопеи в России, после Второй мировой войны будут осуждены за сотрудничество с фашистами. Гайда будет повешен в Чехословакии в 1948 г., а Сыровой получит пожизненное заключение.

 

Чехи не забудут своих "героев" и напомнят о них в 2000-х гг.: на всем протяжении Транссиба, отмечает Д. Пермяков, уже стоят монументы с категорическими надписями: «Здесь покоятся чехословацкие солдаты, храбрые борцы за свободу и самостоятельность своей земли, России и всего славянства. В братской земле отдали жизни за возрождение человечества. Обнажите головы перед могилой героев»[62].

 

 

 

 В 2014 г. подобных памятников было 8, сейчас более 15-ти: во Владивостоке, в Красноярске, Бузулуке, Екатеринбурге, Кунгуре, Нижнем Тагиле, Челябинске, Пензе, Омске, Ульяновске и т.д…[63] Всего, согласно проекту "Легионы 100", подготовленному чешским министерством обороны, к 100 летнему юбилею, на территории России должно быть установлено 58 подобных памятников, однако их дальнейшее возведение встретило резкое сопротивление общественности.

 

Но число протестовавших было ничтожно. Реакцию официальных властей наглядно передают слова губернатора Челябинской области М. Юревича, который по поводу открытия памятника белочехам заявил: «В такие мелочи, поверьте, я как губернатор просто не вмешиваюсь. Если муниципалитет решил установить этот памятник — да ради бога, пусть ставит памятники хоть кому». Можно представить себе, какой бы взрыв эмоций вызвало бы одно только намерение возвести в Праге памятник советским войскам, введенным в Чехословакию в 1968 г. Хотя, как по мотивам, масштабам, так и по последствиям эти два события - вековой и полувековой давности просто несопоставимы. 

 

Мы нисколько не изменились, мы и сегодня живем так же, как и двести лет назад, когда П. Чаадаев в 1831 г. в своих "Философских письмах" писал: «Народы живут только сильными впечатлениями, сохранившимися в их умах от прошедших времен, и общением с другими народами. Этим путем каждая отдельная личность ощущает свою связь со всем че­ловечеством. В чем заключается жизнь человека, говорит Цицерон, если память о протекших временах не связывает настоящего с прошлым? Мы же, явившись на свет как незаконнорожденные дети, без на­следства, без связи с людьми, которые нам предшествовали, не усвоили себе ни одного из поучительных уроков минувшего... Мы растем, но не зреем; идем вперед, но по какому-то косвенному направлению, не ведущему к цели» «Мы живем в каком-то равнодушии ко всему, в самом тесном горизонте, без прошедшего и будущего»[1].

 

Поэтому мы должны быть благодарны чехам, что пускай хоть и в такой форме они напомнили нам о нашем прошлом. Без памяти о прошлом так же невозможно построить никакое будущее, как невозможно построить здание без фундамента. И это будущее во многом будет определено тем, кто заложит этот исторический фундамент: чехи своими памятниками или мы сами. От этого зависит, будем ли мы уважать свою историю, свою страну, свой народ или будем равнодушны к ним, и просто используем их в своих частных интересах...

 

Памятники могут выполнять двоякую роль: они могут быть данью памяти и, в данном случае, это частное дело тех, кто их помнит; но они могут быть и символами, знаменующими ту или иную идею. И в этом случае они превращаются в элемент пропаганды. Памятники белочехам, поставленные в самых видных местах областных центров, выполняют именно эту роль - не памяти, а символа - символа оправдывающего и прославляющего интервенцию. По сути, они и являются новым изданием интервенции, только в новой форме, но несущей ту же самую идею, в современную эпоху информационных войн...

 

Подробнее о мятеже и «подвигах» Чехословацкого корпуса

см.: Галин В. Интервенция. Их желанием было творить добро…

 

 



[1] Чаадаев.…, с. 29, 31.



[1] Как «мятежники», они будут арестованы (всего репрессиям подверг­лось около 3 тыс. легионеров). (Голуб П. А…, с. 98). 12 тысяч чехословаков сражалось с интервентами в рядах Красной Ар­мии.

[2] Сохранилась документальная фотография поля под Липягами, усеянного трупами интернационалистов.

[3] См. подробнее Галин В. За правду до смерти. – М. Алгоритм.



[1] Флеминг П…, с. 13.

[2] Майский И. Демократическая контрреволюция. М.-Л., 1923, с. 166. (Голуб П. А…, с. 42-43).

[3] Гинс Г. К..., с. 642.

[4] Мельгунов С. П. Трагедия адмирала..., с. 139.

[5] Деникин А. И…, т. 3, с. 91

[6] Головин Н.Н. Российская контрреволюция…, 2т, с. 197.

[7] Уорт Р…, с. 214.

[8] Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России…

[9] Kvasnička J. Československe legie v Rusku. Bratislava, 1963, str. 254. (Голуб П. А…, с. 98).

[10] Kratochvil J. Cesta revoluce. Praha, 1922, str. 553-554. (Голуб П. А…, с. 98-99).

[11] Майский И. М. Демократическая контрреволюция, М., 1923, с. 60 (Мельгунов С. П. Трагедия адмирала..., с. 201).

[12] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Берлин, 1924, т. 3, с. 97-98. (Голуб П. А…, с. 224).

[13] Гинс Г. К..., с. 63-64.

[14] Газ. «Русская армия», 31.V.1919, Омск; Вольная Сибирь. Сборник IV. Прага, 1928, с. 30. (Голуб П. А…, с. 40-41, 267).

[15] Газ. «Русская армия», 11.12.1918. (Голуб П. А…, с. 344).

[16] Известия, Пенза, 4 июня 1918 г. (Голуб П. А…, с. 45-46). См. так же: Веселы И. Чехи и словаки в революции в России 1917-1920 гг. М., 1965, с. 123. (Ратьковский И.С…, с. 100).

[17] Поезд смерти. Куйбышев, 1966, с.7.; Красная газета 1918. 28 июля. (Ратьковский И.С…, с. 101).

[18] Документы внешней политики СССР. М., 1957, т. 1, с. 490. (Голуб П. А…, с. 47). См. так же: Беднота. 1918. 19 сентября. (Ратьковский И.С…, с. 103). См. про арестованных так же: Ненароков А.П. Восточный фронт, с. 71. (Ратьковский И.С…, с. 101).

[19] Ненароков А.П. Восточный фронт, с. 69-71; Бович А. Кровавый опыт (Открытое письмо бывшего меньшевика). М., 1919, с.6. (Ратьковский И.С…, с. 103).

[20] Поезд смерти, с. 7 (Ратьковский И.С…, с. 103).

[21] Спирин Л.М. Классы и партии в гражданской войне в России (1917-1920) М., 1968, с. 260-261. (Ратьковский И.С…, с.104)

[22] Приволжская правда 1918 27 октября (Ратьковский И.С…, с. 101).

[23] Газ. «Вечерняя заря», 9.VIII.1918. (Голуб П. А…, с. 210).

[24] Поезд смерти, с. 6-13 (Ратьковский И.С…, с. 102).

[25] О захвате Казани 6 августа. Известия ВЦИК, 1918, 4 октября (Литвин А..., с. 144)

[26] Кузнецов А. Казань под властью чехоучредиловцев. // Пролетарская революция. 1922, № 8, с. 58 (Литвин А..., с. 144-145)

[27] Газета «Чехословацкий дневник», 8 октября 1918. (Голуб П. А…, с. 62).

[28] Голуб П. А…, с. 69, 378.

[29] Кудрявцев Ф. А. Александровский централ. Иркутск, 1935.С.87—90. (Голуб П. А…, с. 79).

[30] Ceskoslovensky dennik, № 120, 1919. (Голуб П. А…, с. 320).

[31] Ceskoslovensky dennik, № 120, 1919. (Голуб П. А…, с. 320).

[32] Ceskoslovensky dennik, № 125, 1919. (Голуб П. А…, с. 320).

[33] Ceskoslovensky dennik, № 137, 1919. (Голуб П. А…, с. 320).

[34] Ceskoslovensky dennik, № 187, 1919. (Голуб П. А…, с. 321).

[35] Ceskoslovensky dennik, № 199, 1919. (Голуб П. А…, с. 321).

[36] Klecanda V. Operaceceskoslovenskeho vojska na Rusi v letech 1917 1920. Praha, 1921, s. 13. (Голуб П. А…, с. 321).

[37] Kvasnička Jan. Československe legiev Rusku. Bratislava, 1963, s. 412. (Голуб П. А…, с. 410).

[38] Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. Пекин, 1921, т. 2, часть 2, 3, с. 397. (Голуб П. А…, с. 393).

[39] Журн. «Сибирский архив». Прага, 1929, вып.2, с. 73, 76. (Голуб П. А…, с. 393).

[40] Kvasnička J. Československe legie v Rusku. Bratislava, 1963, str. 246. (Голуб П. А…, с. 92).

[41] Kvasnička J. Československe legie v Rusku. Bratislava, 1963, str. 260. (Голуб П. А…, с. 88).

[42] Kratochvil J. Cesta revoluce. Praha, 1922, str. 413. (Голуб П. А…, с. 410-411).

[43] Janin Maurice. Moje ucast na Seskoslovenskem boji za svobodu. Praha, 1923, s. 296. (Голуб П. А…, с. 408).

[44] Меморандум чехословацких войск в Сибири командованию союзников, 19 ноября 1919 г. (Раупах Р. Р…, с. 239).

[45] Краснов В.Г. (II).., с. 272.

[46] Деникин А. И. Очерки русской смуты, т. 5, с. 217. (Голуб П. А…, с. 113).

[47] Будберг А. Архив русской революции. Берлин. 1924, т. 14, с. 289..

[48] Газ. «Слово». 26.VIII.1920. (Голуб П. А…, с. 114).

[49] Нуланс Ж… (Голдин В.И…, с. 153.)

[50] Сахаров К. В. Белая Сибирь. Мюнхен, 1923, с. 184-185, 266-267. (Голуб П. А…, с. 104-105).

[51] Сахаров К. В. Белая Сибирь. Мюнхен, 1923, с. 184-185, 266-267. (Голуб П. А…, с. 105).

[52] Журнал «Воля Росии». Прага, 1923, №12, с. 33. (Голуб П. А…, с. 425).

[53] Допрос Колчака, Л., 1925, с. 145 (Мельгунов С. П. Трагедия адмирала..., с. 158).

[54] Гинс Г. К..., с. 658.

[55] Гинс Г. К..., с. 587.

[56] Известия, Иркутск, 4 февраля  1920. (Голуб П. А…, с. 109).

[57] Janin Maurice. Moje ucast na Seskoslovenskem boji za svobodu. Praha, 1923, s. 239. (Голуб П. А…, с. 321).

[58] Семенов Г…, с. 189.

[59] Гинс Г. К..., с. 655.

[60] Halas Frantisek. Bez legend. Praha. 1958. S. 94. (Голуб П. А…, с. 406).

[61] См.: Sakharov K. Die tschechoslowakischen legioner in Sibiren. Berlin, 1938. (Литвин А..., с. 213, примечания)

[62] Пермяков Д. Реванш белочехов. 18.06.2014 https://rossaprimavera.ru/article/revansh-belochehov

Оставить комментарий

Комментарии (8)

    Подписаться
    Если Вы хоте всегда быть в курсе новостей и авторской деятельности В. Галина, оставьте свои координаты и Вам автоматически будут рассылаться уведомления о новостях появляющихся на сайте.

    Я согласен с условиями Политики Конфиденциальности